|
|
Отбросить шляпу жестом театральным, И проливным сентябрьским дождем. Обрушиться на клавиши рояля. И резать слух соседских домовых, Поднять собак и под бедлам собачий Пускай рояль завоет и заплачет, Пускай разбудит мертвых и живых. И замолчать. И полной тишиной Уж если не добить, то оглоушить. И... так внезапно лопнувшей струной Вернуть назад и снова вынуть душу... Письма я запечатывать не стану, Вот допишу. Перечитаю. Встану. И скомкаю. И выброшу в окно. А может быть, бумажный самолет, А может быть, крылатую ракету, На зависть белому как снег шальному свету Сооружу и отпущу в полет. Ты не поверишь. Может быть, рискну. И даже адрес напишу обратный, Лизну конверт и склею аккуратно И отнесу на почту, как проснусь. А может быть, в бутылку под печать И в море. Или голубем почтовым. А ты ответишь, что жива-здорова, Или не станешь вовсе отвечать. Ты не поверишь, мне сейчас легко. Еще не отсырел в пороховницах Любовный порох. Думаю жениться. Но только не решил еще на ком. Почти что не курю. Не пью вино. Почти что счастлив. Больше и не надо. И я почти не искажаю правды... Ты не поверишь, впрочем, все равно... Близко сердцу, противно уму, Ты упрямо твердишь: "Почему?" И стремишься добиться ответа. Я молчу. - Я умею молчать. Я рублю поцелуи с плеча, Опустив капюшон палача Рыжевато-кровавого цвета. Мал-помалу. Рыбак рыбака Зацепил коготочком крюка, Глубоко, как река глубока, Не разрезать лесы, не сорваться. Я бросаю на ветер блесну, Ядовито глотаю слюну, Отхожу на полшага ко сну Под защитную зелень акаций. Трали-вали. С поры до поры Бесшабашные стихнут пиры, Затупятся ножи-топоры, Что нежней поцелуя вампира. Я стою у подножия врат, Безлошадный, без шпаги и лат, Обнажен и бесстыже крылат, Над поехавшей крышею мира... На цыпочках, мельчайшими глотками... Себе казались чуточку богами, Разменивая время на века. И превращали музыку в вино, Что отрывает лодку от причала, Слова от губ, начало от начала Изысканным букетом пьяных нот. Что заставляет слепнуть насовсем Или хотя б закрыть глаза на время, То - ангел, что целует прямо в темя, И заплетает ленточки в косе. И обнимает крыльями-руками, И понимает... Помнишь? Мы когда-то. Вдвоем с тобой. В прикуску с облаками Пивали чай из чашечки заката... К губам прижала палец немота, Неслышно стали серыми цвета, На лунном циферблате полвторого. На солнечном - всего лишь двадцать семь, Я отcтаю на три с хвостом минутки, Хочу уснуть как минимум на сутки, Как максимум, должно быть, насовсем. Такая тишь, что совестно дышать, Такая гладь, что не издать ни звука, Еще бы сердце удержать от стука, Но сердцу невозможно помешать. Такая тишь, что хочется завыть, Мы с тишиной вдвоем не одиноки, И не спеша пропитывает строки Такая тишь, какой не может быть. |